Стенограмма “Меркурий-клуб”

КУЗНЕЦОВ Валерий Алексеевич, директор «Меркурий-клуба»

Прошу внимания, уважаемые члены и гости «Меркурий-клуба». От имени руководства клуба я приветствую вас на этом заседании и хочу вкратце ознакомить с регламентом нашей работы. До начала заседания к нам поступили заявки на выступление от целого ряда участников, и поэтому стартовый список участников дискуссии у нас уже сформирован. Остальных желающих я прошу подавать записки председательствующему на этом собрании.
Регламент у нас, исходя из общего времени, отпущенного на заседание, где-то до 10 минут каждому. Еще хочу сделать маленькое объявление. У нас в этот год – год 10-летия «Меркурий-клуба» – появилась новая форма работы, а именно гостиная «Меркурий-клуба», которая создана для встреч со знаковыми фигурами нашей современности. Хозяйкой гостиной любезно согласилась быть Людмила Ивановна Швецова, а организатором этого мероприятия будет ответственный секретарь «Меркурий-клуба» Лариса Владимировна Проценко.
 А сейчас разрешите предоставить слово для введения и вступительного слова академику Российской академии наук, президенту «Меркурий-клуба» Примакову Евгению Максимовичу. Прошу вас.

ПРИМАКОВ Евгений Максимович, президент «Меркурий клуба», академик РАН

Спасибо большое. Уважаемые коллеги, друзья, ни для кого не секрет, что сегодняшнее обсуждение на заседании «Меркурий-клуба» весьма актуальное. Вступление России в ВТО – событие первостепенной важности, и широкое обсуждение в обществе этого события вполне закономерно. В этой связи возникает ряд вопросов. Первый – была ли реальная альтернатива вступления России в ВТО? Дело в том, что как раз такой альтернативы нет, она не существует. Перевод нашей экономики на рыночные рельсы обусловила ее открытие. Экономика России стала частью мировой экономики. Возвращение к изоляционизму невозможно. В то же самое время страны мира, в том числе и Россия, показывают рост внешней торговли, обгоняющий рост ВВП. Это общая тенденция и она не может быть развернутой вспять. Следовательно, Россия не может абстрагироваться от существования или игнорировать Всемирную торговую организацию, через страны-члены которой проходит около 95% мировой торговли, и которая определяет правила поведения на мировых рынках.
Второй вопрос – можно ли было подождать со вступлением в ВТО, отнести его на более поздний срок? Напомню, что переговоры о вступлении России в эту организацию шли 18 лет, и шаг за шагом удалось снять сопротивление со стороны целого ряда стран, занимавших негативную, а подчас и враждебную позицию в отношении нашей страны. В условиях консенсусного приема в ВТО, то есть необходимого для этого согласия всех членов организации, а их до вступления России было 155, сейчас – 156, пришлось маневрировать, проводить долгие и серьезные переговоры, осуществлять политические демарши. Когда этот путь уже пройден, можно ли было искусственно затормозить вступление России в ВТО? – а это предполагало бы необходимость начинать всю политическую компанию сначала. Конечно, нельзя идти на такие издержки и на такие риски.

Третий вопрос – многого ли Россия добилась во время 18-летнего переговорного марафона о вступлении в ВТО? Сравним некоторые первоначальные требования, предъявляемые России, с той схемой, на которую согласились наши партнеры по переговорам. Первоначально России предлагали обеспечить доступ иностранных компаний к добыче природных ресурсов и транспортировке нефти и газа по трубопроводам. В конечном итоге была достигнута договоренность, что регулирование доступа к ресурсам и их освоению будет далее определяться, как и сейчас, российским правительством и законодательной российской властью. В начале переговорного процесса от России требовали полного открытия рынка банковских и страховых услуг. По итогам переговоров Россия добилась установления квоты на участие иностранного капитала в банковской и страховой системах страны. Ряд членов ВТО настаивали на обнулении импортных пошлин на ввоз самолетов и автомобилей. Россия взяла обязательства не на обнуление, а на снижение пошлин, но в течение семи лет.
Следует добавить, что обязательства Российской Федерации в области сельского хозяйства значительно лучше стандартных, принимаемых другими странами, присоединяющимися к ВТО. Известно также, что Россия входит в десятку наиболее дискриминируемых государств, в отношении которых применяются защитные меры в целях ограничения доступа экспортируемых ими товаров. В отношении российских товаров действовало около ста таких вот ограничительных мер. Ратификация России, соглашение по ВТО означает автоматическую отмену некоторых ограничительных мер по российскому экспорту. Среди них: сталь, алкогольная продукция, спутниковые услуги, страхование. На следующем этапе будут сняты еще 92 ограничительные меры.
Четвертый вопрос – не сократятся ли возможности экономического роста России, и особенно развитие внешней торговли, после вступления в ВТО, с учетом того, что уровень производства не позволяет нам свободно конкурировать с иностранными производителями? Приведу конкретный пример Китая, который уже 11 лет состоит членом ВТО. После 2001 года, когда Китай вступил в эту организацию, его ВВП вырос в четыре раза, внешняя торговля – в семь раз. После вступления в ВТО из Китая за рубеж пошли большие объемы инвестиций, а в Китай объем прямых инвестиций увеличился в два с лишним раза. За 11 лет вступления Китая в ВТО страна превратилась в одну из самых мощных экономик мира. По объему внешней торговли Китай занял второе место в мире. В то же время следует отметить (я хочу обратить на это внимание), что более чем 3000 китайских законов и нормативных актов были приняты во время

членства Китая в ВТО, а средний уровень таможенных тарифов снизился с 15,3% до 9,80%.
Следующий вопрос – запрещает ли ВТО протекционизм для стран, вступивших в эту организацию? Практика показывает, что речь идет не о запрете протекционизма как такового, а об ограничении его методов и адаптации этих методов к правилам ВТО. Конечно, все это будет сделать труднее. Для этого нужно приложить больше ума. Все это так, однако, нельзя пройти мимо того, что присоединение к ВТО способствует увеличению импорта и углублению конкуренции на отечественном рынке. Некоторые наши производители будут поначалу в нелегком положении.
Для отдельных предприятий и отраслей ситуация может оказаться достаточно сложной. В тяжелом положении могут оказаться некоторые регионы, где пострадают системообразующие для города или района предприятия. Все это требует от предпринимателей необходимости приспосабливаться к новым условиям. Для нашего бизнеса сужается возможность (хочу это подчеркнуть) лоббирования в органах власти решений по усилению различных форм государственной поддержки. Сейчас это главная форма, к которой прибегает наш бизнес. Но в таких условиях наш бизнес должен сделать упор на рост производительности труда, снижение издержек, повышение конкурентоспособности товаров и услуг. Как показывает российская практика, в настоящее время это происходит в минимальных размерах.
Вместе с тем, без продуманной, целеустремленной государственной промышленной и аграрной политики с учетом норм ВТО не обойтись. Я еще раз хочу подчеркнуть – без государственной промышленной и аграрной политики с учетом норм ВТО. Необходимо, прежде всего, провести исследования, как в полной мере использовать выделенный при нашем вступлении в ВТО срок для адаптации, а также научиться маневрировать, уже находясь в ВТО, в этой организации, как это делают многие страны – участницы ВТО. Нужно прямо сказать, что успех адаптации российской экономики к принятым правилам ВТО, масштабы и эффективность маневрирования в рамках этих правил для защиты отечественного производителя непосредственно зависит от государственных финансовых возможностей.
Еще контрастнее, чем раньше, обозначаются две проблемы. Первая – следует ли считать, как считают многие в правительстве, что в качестве первостепенной задачи является безотложное покрытие дефицита бюджета?
И вторая проблема – какую часть тех значительных средств, которую Россия получает от экспорта нефти, нужно направлять в

иностранные ценные бумаги? Конечно, необходимо, в конце концов, сделать бюджет профицитным, но разве не ясно, что многие страны успешно развиваются с куда большим дефицитом бюджета, чем мы? Естественно, следует быть готовым к возможной второй волне кризиса, но разве не понятно, что солидная часть средств, получаемых от экспорта нефти, могла бы быть направлена не в резервный фонд, а в расходную часть федерального бюджета? По словам министра финансов за 3 года: 2013, 2014 и 2015, Минфин намерен отчислять в резервный фонд все доходы, получаемые при цене нефти свыше 91 американского доллара за баррель. В сумме эти доходы составят 1 триллион 753 миллиарда рублей, в сумме за 3 года. Представляете, если бы солидная часть этих средств была бы использована на государственные инвестиции? Минфин считает, что Резервный фонд должен составлять 7% ВВП. Минэкономразвития считает, что Резервный фонд должен составлять 5% от ВВП.
Хотелось бы вообще получить не гадание на гуще, а опирающиеся на необходимые в таком случае исследования той суммы, которая должна быть на всякий случай накоплена. А пока что это «с потолка» берутся цифры. Раньше решение этих проблем замыкалось на необходимости еще большего увеличения финансирования здравоохранения, образования, науки, увеличения пенсии, вложения государства в развитие социальной сферы и безопасности. Теперь к этому прибавляется и тот факт (хочу это тоже подчеркнуть), что после вступления в ВТО наступает новый период для нашей экономики. Ожидаемые после присоединения к ВТО усиления конкуренции нужно использовать для ускорения структурной перестройки российской экономики.
Особое внимание необходимо уделить поддержке моногородам, которые могут быть наиболее уязвимыми. Кстати, такая поддержка предусматривается правилами ВТО в отношении депрессивных регионов. В целом наше вступление в ВТО – это не окончание, а начало процесса. Благодарю вас за внимание, а теперь мы приступаем к обсуждению.
 Слово предоставляется Руденскому Игорю Николаевичу, председателю комитета Государственной Думы Российской Федерации по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству. Пожалуйста. 

РУДЕНСКИЙ Игорь Николаевич, председатель Комитета Государственной Думы РФ по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству

Спасибо большое, Евгений Максимович. Уважаемые коллеги, мы все прекрасно понимаем, что, как сказал Евгений Максимович, альтернативы вступления в ВТО у нас практически не было, иначе мы навсегда остались бы на обочине мировой цивилизации. Поэтому не хочу повторяться. Хотелось бы сказать следующее – что мы в Государственной Думе провели большое количество заседаний, рабочих групп, провели несколько парламентских слушаний и пришли к мнению, что, конечно, за вступлением в ВТО должно последовать, это в первую очередь, увеличение инвестиций. Соответственно, увеличение или повышение конкурентоспособности, соответственно, модернизация производства, возможность получения современных технологий и, конечно же, в первую очередь, снятие барьеров для экспорта, для экспорта наших предприятий.
Поэтому наша задача сегодня – максимально использовать выгоду от вступления в ВТО и минимизировать риски для тех отраслей, которые наиболее чувствительны к процессам работы в условиях ВТО. Работая в Государственной Думе над всеми нашими проблемами при вступлении в ВТО, мы создали примерно 20 рабочих групп по всем отраслям, изучили практически все проблемы отраслей. Вы знаете, оказалось, что примерно 18 отраслей никакой финансовой поддержки у нас сегодня не просили. В основном, нужна помощь правительству по изменению подзаконных законодательных актов, и, в общем-то, в основном, нужна воля нашего правительства. Две отрасли, которые у нас могут потенциально пострадать, – это сельское хозяйство, и то не полностью, а там только точечные меры поддержки нужны. Это все, что касается сельхозмашиностроения, и на следующий год на сельхозмашиностроение предусмотрено в бюджете на модернизацию два миллиарда рублей.
Все, что касается легкой промышленности, – здесь ситуация намного сложнее, и мы над этой темой очень серьезно работали и работаем. Дело в том, что таможенные пошлины сокращаются с 40% до 5%. На рынке, вы знаете, что сегодня превалирует примерно 80% – это импортная продукция и, конечно, нашей легкой промышленности будет достаточно тяжело конкурировать. Поэтому мы сегодня с правительством нашли общий язык, и примерно 5 миллиардов рублей будет выделяться дополнительно на поддержку различных отраслей промышленности. Это на субсидирование процентных ставок, это все, что касается и самолетостроения, и композитных материалов, и деревообработки и так далее, ну и, в первую очередь, конечно же, легкой промышленности. На легкую промышленность из этих 5 миллиардов мы рассчитываем дать 3 миллиарда, это где-то примерно 600 миллионов рублей на субсидирование процентных ставок.
Все, что касается остальных мер поддержки, мы сегодня вышли к правительству с предложением освободить нашу легкую промышленность от налога на прибыль, так как всего мы от легкой промышленности в федеральный бюджет сегодня собираем примерно 2,5 миллиарда рублей, и при вступлении в ВТО показатели, наверное, еще больше ухудшатся. Поэтому есть предложение освободить нашу легкую промышленность, имеется в виду легкая, текстильная, кожевенная, все вместе, на какой-то период, например, на 5-10 лет от этого налога. Соответственно, если они эти средства будут инвестировать сами в себя, будут направлять на модернизацию. Так что вот такие у нас есть достаточно неплохие, я считаю, перспективы по поддержке нашей легкой промышленности. Все остальные отрасли тоже у нас достаточно неплохо поддерживаются, и мы ведем работы и дальше в этом направлении. Соответственно, готовим поправки в федеральную контрактную систему. Вы знаете, что закон уже принят в Государственной Думе в первом чтении.
Достаточно большие резервы, ресурсы здесь у нас имеются по федеральной контрактной системе. Вы знаете, что закупки производятся примерно на 6 триллионов рублей, и это будет достаточно существенная помощь нашим предприятиям и сельскому хозяйству, и легкой промышленности, и другим отраслям, если мы правильно эту тему отработаем. И мы сейчас в комитете очень серьезно над этой темой работаем, внесено огромное количество поправок, мы их все прорабатываем, надеюсь, что ко второму чтению в ноябре месяце мы выйдем с этим законопроектом, в котором будут отражены именно интересы наших отечественных предприятий.
Конечно, нам необходимо помнить, как мы все говорим, что за модернизацией следуют инновации, но, вы знаете, про инновации мы всегда говорим так, что они в чистом поле не рождаются, они рождаются там, где есть реальный сектор экономики. Потому что, например, в прошлом году, я такой пример иногда привожу: американцы посчитали, что по промышленным патентам они первый раз в жизни проиграли китайцам только потому, что в свое время вывели реальный сектор экономики, огромное количество предприятий, в азиатские страны. И не на чем было эти инновации, в общем-то, апробировать, развивать. Поэтому мы сегодня настроены, что нам действительно нужно сегодня подержать наш реальный сектор экономики, все предприятия, и у нас, кстати, для этого есть большие возможности в нашем бюджете.
И вот сегодня состоялось первое рассмотрение бюджета, доходной его части, и на самом деле у нас действительно есть резервы, о чем сказал Евгений Максимович, и мы сегодня можем направлять достаточно большие ресурсы именно в реальный сектор экономики. Нам, конечно же, необходимо строить и скоростные магистрали, и, соответственно, прокладывать скоростные железнодорожные пути, потому что в этом страна сегодня крайне нуждается, бизнес просто задыхается, да и невозможно сегодня достигнуть какой-то нормальной межрегиональной интеграции без современных средств доставки. Так что, мне кажется, что у нас есть именно ресурсы в этом направлении, и нужно делать все, чтобы поддерживать транспортную инфраструктуру.
Хотелось бы, конечно, сказать несколько слов о том, что у нас, помимо специфических мер поддержки, после того как мы изучили и отработали 22 отрасли, вырисовались или наметились общие меры поддержки практически для всех отраслей. Как мы говорим, что сегодня нам действительно нужно идти по пути инноваций, но с инновациями у нас дело обстоит не очень хорошо. Все вообще отрасли у нас заявили о том, что нам необходимы сегодня доступные дешевые кредиты. Конкурировать сегодня с иностранными производителями нам достаточно тяжело, потому что кредиты у них, вы все прекрасно знаете, в Америке вообще под 0,8%, Китай сегодня под 0,5% дает кредиты, а у нас они только дорожают, соответственно, от 12% сегодня начинается кредитная ставка. Это для сельского хозяйства. Для всех остальных она уже под 17-18% и выше и, конечно, нам очень тяжело развиваться, именно имея такие, достаточно непростые ресурсы в кредитовании. Поэтому мы считаем, что нужно, конечно, правительству обратить внимание на эту проблему, и есть у нас ресурсы.
Вот мы сегодня говорили о том, что есть средства Негосударственного пенсионного фонда, есть средства Фонда национального благосостояния. Эти средства можно было бы на возвратной основе сегодня предоставлять нашим предприятиям, Центробанк мог бы их выдавать нашим банкам под 3%, плюс 3% наших банков. Под 6% мы могли бы сегодня кредитовать и нашу ипотеку, и развивать, и это средства, вы знаете, на 99% возвратные. И под такой процент с удовольствием сегодня все наши предприятия, все наши граждане брали бы эти средства и развивали огромные сектора экономики. К сожалению, сегодня эти средства размещаются нашим Центробанком и правительством менее чем под 1%. Это, конечно, очень печально, и хотелось бы, чтобы мы в этом направлении поработали с правительством и, конечно же, посмотрели, как нам использовать такие достаточно недорогие ресурсы, которые у нас сегодня практически лежат без дела.
И, конечно, мы выступаем против заимствования сегодня нашего правительства, потому что одно дело – закрывать, как мы говорим, дыру в федеральном бюджете заимствованием на внешних рынках, но другое дело – брать в кредит средства и направлять их в Резервный фонд. Это, по-моему, вообще никуда не годится. И сегодня мы, депутаты, в Государственной Думе резко выступаем против таких заимствований, которые направляются в Резервный фонд, и обосновываем это тем, что еще нужны средства на обслуживание этого так называемого кредита, который мы берем под 5-5,5%. И мы сейчас будем наращивать обслуживание внешнего долга примерно с 380 миллиардов рублей до 620 миллиардов в 2015 году, а это больше, чем выделение на многие наши направления. Это все касается и спорта, и культуры, и других направлений.
Так что, мне кажется, что здесь мы должны вести достаточно консервативную политику в плане заимствований. И те деньги, которые мы сэкономили бы на обслуживании процентов, а это порядка 240 миллиардов рублей за три года, можно было бы направить, опять же, на реальный сектор экономики, и, в том числе, на сельское хозяйство, на социальное развитие села, в чем сегодня крайне нуждается наше сельское хозяйство.
И еще несколько моментов, которые затрагивают сегодня все наши отрасли, в чем сегодня, кстати, нуждаются все отрасли, о чем мы говорили на наших секциях, когда работали над проблемами ВТО. Это, конечно, недостаток квалифицированных кадров, и нужно сделать все, чтобы мы обучали сегодня кадры, особенно те, которые нам понадобятся при вступлении в ВТО. Все, что касается финансового оздоровления предприятий, мы точно так же должны помочь нашим предприятиям, как я сказал, в этот непростой период, особенно при поддержке экспорта, особенно при возможности предоставления достаточно недорогих кредитов. Также поднимались темы по упрощению таможенных процедур, ну и, конечно же, все мы прекрасно понимаем, что основная проблема, которая коснется всех наших предприятий это те регламенты, которые сегодня принимаются на уровне евразийского пространства. Многие сегодня отрасли, даже не предприятия, а целые отрасли выступают именно с темой о проблемах технических регламентов, которые мешают сегодня развиваться в рамках нашего евразийского пространства. Спасибо.

ПРИМАКОВ Е.М.:
Спасибо большое, Игорь Николаевич. Слово предоставляется Максиму Юрьевичу Медведкову, главному нашему переговорщику, руководителю делегации на переговорах о вступлении нашей страны в ВТО. Подготовиться Глазьеву Сергею Юрьевичу.

МЕДВЕДКОВ Максим Юрьевич, директор департамента торговых переговоров Минэкономразвития:

Спасибо большое, Евгений Максимович. Коллеги, сегодня 51-й день членства России в ВТО, и мы видим с вами, что ничего не произошло, ничего хорошего не произошло, и ничего плохого не произошло тоже. Это подтверждает наш давний прогноз о том, что последствия присоединения мы будем изучать в долгосрочной перспективе. Мы надеемся, и мы уверены, что они будут позитивными. Для того чтобы эта уверенность переросла в факты, необходимо продолжить принятие тех мер, о которых говорил Игорь Николаевич, и мы тесно сотрудничаем с Федеральным собранием и с бизнесом по реализации различных планов адаптации российской экономики к условиям ВТО.
На следующей неделе в правительстве будет рассмотрен очередной, обновленный вариант этого плана, поскольку некоторые пункты мы закрываем, но появляются новые озабоченности, мы обсуждаем их с бизнесом, с министерствами и, соответственно, формализуем через необходимые документы. Но следует отметить, что в планах адаптации число мер, которые российские бизнес-предприятия хотели бы увидеть реализованными, оно достаточно небольшое, в основном они касаются обеспечения преференций при государственных закупках, повышения пошлин на отдельные товары. У нас, после присоединения к ВТО, остаются возможности в отношении примерно трех тысяч линий пошлины единого таможенного тарифа повысить. Многие предприятия работают с нами по изменению формата субсидий, поскольку ВТО не запрещает субсидии, но предъявляет определенные требования к формату, и поэтому все программы действующей поддержки будут сохранены, но некоторые из них в измененной форме.
И, наконец, идет работа, связанная с упрощением формальностей и поддержкой экспорта. Мы теперь активно занимаемся этой темой, и вместе с теми правами, которые мы получаем по ВТО, я думаю, что это даст тоже позитивный среднесрочный эффект для нашей промышленности. Вместе с тем, или параллельно с этой программой, ведется мониторинг влияния ВТО на экономику России. Он ведется по двум направлениям, и самое главное – прикладное – мы смотрим в постоянном режиме, что происходит с ввозом чувствительных товаров. Этот список чувствительных товаров был определен вместе с бизнесами. Мы сейчас тоже можем констатировать, что никаких изменений пока не произошло. В том случае, если рост будет подтвержден, и он будет наносить ущерб соответствующей отрасли промышленности, мы сможем применять меры защиты рынка, и мы сейчас много об этом говорим с российским бизнесом, объясняем, как ими пользоваться.
Меры, разрешенные ВТО, которые находятся в управлении и в российской экономической комиссии Таможенного союза, это та палочка-выручалочка, которой пользовались все, без исключения, присоединяющиеся страны. Возможно, придется их использовать нам, в случае, если импорт после присоединения будет наносить ущерб соответствующим отраслям. По просьбе российского бизнеса мы внесли в Евразийскую экономическую комиссию предложения о совершенствовании законодательства в сфере защитных мер. Если эти предложения будут приняты, мы надеемся на это, то мы сможем получить результат быстрее, намного быстрее, чем сейчас, и, скажем, более предсказуемо, поскольку действующее законодательство Таможенного союза по некоторым моментам не соответствует законодательству других стран, которые научились эти меры применять более эффективно. Но, я думаю, что научимся и мы.
Второе крупное направление работы, которым мы сейчас занимаемся, – это работа уже по обеспечению участия России в ВТО. Я вам приведу две цифры. В год в ВТО проходит 5000 переговорных заседаний. И речь идет о применении 70 000 страниц правовых обязательств. Это огромный массив работы, огромный массив информации. Мы с этим давно начали разбираться, но тот прогноз, который нам делали некоторые члены ВТО, что «вам будет трудно присоединяться к ВТО, но когда вы присоединитесь, вам будет намного труднее», он, похоже, сбывается. Во всем этом нужно разобраться. Сейчас наши представители в Женеве, они там каждую неделю в разных заседаниях участвуют. Они говорят, что это похоже на невесту на выданье: к ним подходят разные страны, предлагают дружить в отношении различных инициатив. Эти инициативы очень часто друг другу противоречат, но наша позиция в ближайшее время будет нейтральная. Мы должны окончательно понять «плюсы» и «минусы», и наши конкретные экономические интересы в работе по отдельным направлениям ВТО.
И здесь нам не обойтись без помощи бизнеса, потому что ВТО – это организация, которая ориентирована на интересы бизнеса. Мы сейчас продолжаем налаживание бизнес-диалога совершенно в разных форматах и с разными ассоциациями по объединению бизнеса в России. Вот, базовые варианты, которые перед нами стоят, варианты развязок: должна ли Россия поддерживать в ВТО страны Кернской группы, которые выступают за радикальное сокращение сельскохозяйственных субсидий, либо Россия должна поддерживать страны США, ЕС, которые выступают за сохранение сельскохозяйственных субсидий?
Очень трудный вопрос на самом деле, и ответ на него во многом зависит от нашей долгосрочной политики в сельскохозяйственной сфере, прогнозов нашего бюджета, естественно, тех прав, которые мы получили в результате присоединения к ВТО. А какой вариант в долгосрочном плане нам более выгоден? Другой пример – переговоры, которые ведутся сейчас в Женеве, и они недалеки от завершения, связанные с облегчением процедур торговли. И там тоже есть две разные позиции. Позиции развитых стран, которые направлены на радикальное снижение таможенных формальностей и радикальное облегчение всего, что связано с экспортными операциями, и позиции развивающихся стран, которые, скажем, к этому относятся сдержанно. Нам нужно тоже определяться. У нас есть примерно в резерве 2-3 месяца до того как нам предложат уже сказать свое слово, высказать свои предпочтения, и поэтому мы очень рассчитываем, что в эти месяцы вместе с вами мы найдем правильный ответ на эти вопросы. Спасибо большое.

ПРИМАКОВ Е.М.:
Спасибо, Максим Юрьевич. Слово предоставляется Сергею Юрьевичу Глазьеву, советнику Президента России, академику РАН. Подготовиться Владимиру Юрьевичу Саламатову.

 
ГЛАЗЬЕВ Сергей Юрьевич, Советник Президента РФ, академик РАН

Спасибо большое, Евгений Максимович. Я бы хотел, уважаемые коллеги, обратить внимание на некоторые обстоятельства, которые, в общем-то, достаточно хорошо известны, но, с моей точки зрения, недооцениваются в контексте наших дискуссий и обсуждений последствий присоединения России к ВТО и возможных мер по поддержке конкурентоспособности нашей экономики. Понятно, что ВТО – это системное решение, которое не предполагает дороги назад. Дорога будет идти только в сторону дальнейшего сужения возможностей традиционных методов поддержки конкурентоспособности, которые наше правительство освоило за последние годы. Это касается и таможенного тарифа, и государственных закупок, и субсидий, включая субсидирование процентных ставок, и ветеринарного контроля, и многих других вещей. Я говорю, что ситуация по возможностям использования этих инструментов будет ухудшаться, потому что у нас не за горами присоединение Казахстана, который вел переговоры с ВТО с более либеральных позиций. Мы обсуждаем планы присоединения Киргизии, которая зафиксировала совсем либеральный режим. То есть мы должны понимать, что тенденция будет дальше идти на сужение этих возможностей.
Из этого можно сделать только один вывод – что нам нужно искать возможности поддержки конкурентоспособности нашей экономики больше за пределами ВТО, в тех сферах регулирования, на которые ВТО не распространяется. Это, прежде всего, работа через банки развития и институты развития более широко, это денежно-кредитная политика, и особенно политика рефинансирования и политика процентных ставок, это обменный курс, это финансирование НИОКРов, это в значительной части техническое регулирование и так далее.
Весь мир сегодня перешел на активнейшее использование этих инструментов. Обращу внимание только на кредитный демпинг, чудовищный кредитный демпинг, который перерос просто в финансовый апартеид, можно сказать, когда у нас появилась группа стран-эмитентов резервных валют, которые сняли все количественные ограничения на денежную эмиссию, эмитируют свою валюту по отрицательной процентной ставке, в то время как наш Центральный банк вернулся на старую стезю монетарной политики, эмитируя рубли только под прирост иностранной валюты, следствием чего, как мы хорошо знаем по нашей современной истории, является недоразвитость нашей банковской системы, отсутствие «длинных» денег в экономике, переход наших лучших заемщиков на кредитование за рубежом, весь тот букет, связанный с отсутствием возможности получения кредита, который мы наблюдали в докризисный период.
Ситуация, когда европейский Центральный банк мановением руки вливает в экономику триллион евро, а мы 10 лет экспортируем нефть, чтобы этот триллион евро заработать, понятно, что в этой финансовой борьбе на кредитном рынке мы несем чудовищные потери. По нашим оценкам, ежегодный трансфер, который российская экономика делает в финансовую пользу стран-эмитентов резервных валют, составляет 80 миллиардов долларов. 80 миллиардов в год мы просто дарим из-за неэквивалентного внешнеэкономического обмена по денежно-кредитным инструментам.
Ясно, что у нас получается двойной удар по промышленности – ВТО, которое ухудшило ценовую конкурентоспособность, и дальше будет это ухудшение продолжаться, и денежно-кредитная политика, которая используется как механизм компенсации и поддержки конкурентоспособности, у нас действует наоборот – она снижает конкурентоспособность нашей экономики. Поэтому я здесь не буду подробно об этом говорить.
Мы многократно обсуждали на «Меркурий-клубе» эти проблемы, но их актуальность просто резко возросла в связи с присоединением России к ВТО. То есть нам необходимо добиваться, чтобы наши денежные власти перешли, наконец, на механизм рефинансирования, использование не годовых и однодневных кредитов, а на 3-5-летние кредиты по рефинансированию коммерческих банков под спрос на деньги со стороны производственных предприятий. Это важнейший момент – что деньги должны эмитироваться не просто так, а под обязательства предприятий реального сектора. Нам необходимо на порядок поднимать мощность институтов развития, и финансировать институты развития не только за счет бюджета, возможности которого ограничены, но также за счет привлечения механизмов рефинансирования со стороны Центрального банка. Понятно, что это непростые инструменты, что опять есть риски перетока денег на валютный рынок, как это было в период кризиса, поэтому необходимо расширение инструментов нормативного регулирования банковской системы. И не только банковской системы, мы должны ограничивать leverage и для предприятий, которые иногда, как мы помним по кризису неплатежей, становились квазибанками, получая дешевые деньги. То есть необходимо, с одной стороны, расширять приток дешевых денег, причем энергично, но в то же время очень сильно совершенствовать нормативную систему таким образом, чтобы деньги не перетекали на сферу валютных спекуляций и в сооружение финансовых пирамид.
Возможно, потребуются меры и по деоффшоризации нашей экономики, потому что если мы хотим большое количество длинных кредитных ресурсов, под них нужны залоги. Залоги со стороны оффшорных компаний – это не лучший вариант с точки зрения надежности нашей денежной системы.
И, конечно же, необходимо активизировать политику развития, о которой мы тоже многократно говорили. Здесь есть продвижение, мы надеемся, что в октябре мы, наконец, начнем процедуру принятия закона «О стратегическом управлении», как он сейчас называется, который свяжет воедино весь процесс целеполагания и программирования со стороны правительства, и через денежно-кредитную политику вовлечет в этот процесс, я надеюсь, и Центральный банк.
Разумеется, мы в этой ситуации тоже должны, как мне кажется, очень тщательно отслеживать бюджетную политику, о чем здесь уже говорилось. Бюджет, к сожалению, тоже сегодня, в связи с принятием бюджетного правила и с очень высокими нормативами резервирования денег в иностранной валюте, в дополнение к валютным резервам Центрального банка, в реальности становится в определенной степени тормозом экономического развития. Я согласен с выступавшим коллегой из Государственной Думы, который обратил внимание на то, что складывается абсурдная ситуация, когда нефтедоллары, которые бюджет получает, закачиваются за границу, при том, что мы имеем уже избыточные валютные резервы.
А резерв у правительства есть, по макроэкономическому смыслу, ни что иное, как просто часть общего резерва страны. И здесь его наращивание в никакой степени надежности нам не прибавляет. И в то же время, создается искусственный дефицит бюджета. То есть он реально профицитный, но из-за бюджетного правила становится дефицитным, из-за чего правительство начинает занимать деньги на рынке, по сути дела, изымая и без того ограниченные кредитные ресурсы для поддержки инвестиционной активности и поддержки конкурентоспособности экономики. То есть политика, когда мы свои «дешевые» деньги отдаем за границу, а сами занимаем «дорогие» деньги, в конечном счете и привела к тому, что мы 80 миллиардов долларов теряем каждый год.
Если мы все это сбалансируем, и резервный фонд направим на кредитование институтов развития, на долгосрочные инвестиции, то мы как раз и решим ту задачу, о которой говорит Владимир Владимирович Путин постоянно, о том, что необходимо кардинально поднимать нормы накопления до 35% ВВП, что является просто императивом в условиях нынешнего структурного кризиса. У нас есть этот ресурс, но для того чтобы его задействовать, нужно менять политику в тех направлениях, о которых я сказал. И я поддерживаю все предыдущие выступления. Спасибо.

ПРИМАКОВ Е.М.:
Спасибо, Сергей Юрьевич. Слово предоставляется Владимиру Юрьевичу Саламатову, генеральному директору ОАО «ЦМТ», доктору экономических наук. Подготовиться Росляку Юрию Васильевичу.
 

САЛАМАТОВ Владимир Юрьевич, генеральный директор ОАО «ЦМТ», д.э.н.:

Уважаемый Евгений Максимович, уважаемые коллеги. Конечно, три даты, которые шли одна за другой – 16 декабря 2011 года, 21 июля 2012 года и 23 августа этого же года весьма существенны с точки зрения вступления России во Всемирную торговую организацию. Я здесь согласен с Максимом Юрьевичем Медведковым, что мы все эти даты отмечали, но реально пока ни бизнес, ни мы не ощутили тех изменений, которые произошли. И, более того, мы делали соответствующий опрос, что бизнес в основном воспринимает вступление в ВТО как открытие, в значительной степени, ворот, снижение тарифных ставок, и, т