КАК НЕ ПРЯТАТЬСЯ ЗА «БУМАЖКУ»? 

Самый главный урок чрезвычайных ситуаций, обрушившихся на российские регионы, — невозможность абсолютно все нюансы предусмотреть в правовом акте. Гораздо важнее, чтобы каждый облеченный властью человек на своем месте осознавал личную ответственность. В зонах ЧС работали очень разные чиновники: кто-то не спал ночами и не оставил без внимания ни одного жителя, а кто-то прятался за «бумажкой». Об этом размышляет в своем рассказе о работе в Иркутской области команды «Молодежка ОНФ» заместитель руководителя Исполкома ОНФ, член Центрального штаба ОНФ Игорь Кастюкевич.

Современные страховые технологии: Как представители «Молодежки ОНФ» оказались в Тулуне?

Игорь Кастюкевич
Фото: Заместитель руководителя исполкома ОНФ, член Центрального штаба ОНФ

Игорь Кастюкевич: Мы начали работать в зонах чрезвычайных ситуаций в 2019 году. Весной того года случились пожары в Забайкалье — огонь уничтожал целые населенные пункты. В Иркутской области мы работали и на пожарах (помогали с защитой населенных пунктов: создавали минерализованные полосы, производили опашку деревень и сел, расчищали полосы от валежника и сухостоя), и после наводнения. В первой группе для помощи жителям после наводнения было 120 человек. «Молодежка» помогала жителям восстанавливаться после наводнения: строили заборы, разгребали завалы, развозили дрова и продукты. В первую зиму мы раздали около 50 тонн овощей, закупленных на спонсорские и благотворительные пожертвования. В нашей помощи нуждались многодетные семьи, инвалиды, старики.

У многих «большая вода» смыла весь урожай и допустить, чтобы люди ушли в зиму без элементарных продуктов питания, мы не могли. В сибирских селах картошка — это как хлеб, если не больше.

ССТ: Почему организацией этой помощи стал заниматься Общероссийский народный фронт, а не сотрудники МЧС России и региональные власти?

И. К.: Занимались все, каждый по своему направлению. Мы — общественная организация, и наша главная цель — помощь людям. Мы ни в коем случае не подменяем собой действующие институты власти или специальные ведомства, а лишь дополняем. «Молодежка ОНФ» — большая команда, более 72 тыс. человек по стране, молодые люди в возрасте 18-35 лет. Лишних рук, когда случается беда, как правило не хватает. Поэтому оперативно собрались и поехали. Команды были полностью экипированы. Отличительной особенностью был снегирь — логотип «Молодежки ОНФ». Теперь жители уже знают нас, доверяют, и очень приятно, когда приезжаешь в какой-нибудь населенный пункт и слышишь — «Наши снегири приехали!».

В каждом конкретном населенном пункте, в каждом доме мы определяли, что сделать, чтобы помочь людям начать жить заново. У МЧС России все-таки другой функционал. Они тушат пожары, перекрывают воду, но не будут стучать молотками в каждой избе. А у местных властей просто не всегда доходят руки, да и ресурсов не всегда хватает.

ССТ: Как и кому вы предлагали помощь?

И. К.: В деревнях, особенно удаленных, основной точкой притяжения жителей является магазин. Тут люди собираются, общаются, обмениваются новостями.

Наши брендированные автомобили останавливались возле магазина и спрашивали местных, где и какая помощь нужна. Так мы получали адреса: в этом доме осталась одинокая бабушка, здесь живет пожилая пара, а тут многодетная семья. Через несколько дней вся деревня знала, что мы здесь помогаем, поэтому список адресов нуждающихся постоянно пополнялся.

В районах бедствия мы встретили крайне низкую информированность населения о том, какие виды помощи им положены, куда необходимо подать пакет документов и что делать, если каких-то бумаг не хватает. Так родилась идея направить в территории бригады юристов из числа участников команд «Молодежки ОНФ», чтобы жители не отдавали последние деньги за консультации коммерческих юристов.

ССТ: На местном уровне не хватало каких-то регламентов, согласованности?

И. К.: Ни один регламент не пропишет всех жизненных ситуаций. У одних отсутствовало право собственности на уплывший дом, хотя они прожили в нем всю жизнь. Как раньше продавали дома?

Деньги отдай, заходи и живи. Другие проживали большой семьей, но прописаны не все. Кто-то возвел пристройку и не успел ее оформить. Президент страны Владимир Путин, который несколько раз прилетал в зону ЧС, был в Тулуне, особо отмечал «не формальный, а человеческий подход в решении вопросов пострадавших жителей». Но, к сожалению, не все местные главы администраций его услышали. Для многих «своя рубашка была ближе к телу», поэтому мы видели ситуации, когда состояние соседних домов на улице оценивали настолько по-разному, что одни получали сертификат и уезжали, а другие якобы оказывались даже вне зоны затопления. А ты спускаешься в подпол этого «нормального с точки зрения администрации дома», а там фундамент весь в трещинах, печь покосилась и большой вопрос, как пережить зиму в таком жилье. Учитывая, что дети мал мала меньше и морозы в Сибири не то что в центральной полосе России.

Шли к поселковому главе, а он вместо конструктива начинает рассказывать, как ему самому тяжело. Якобы днями и ночами не спал, когда вода наступала. Я спрашиваю: «А как же иначе-то? Люди тебя выбрали, они тебе руководство доверили.

Неужели заслуживают вот такого отношения к себе?» Любой чиновник может спрятаться за «бумажку». Мы видели много откровенно халатного отношения. Когда главное не решить проблему, а «отписаться». Отказывали в выплатах, например, по причине «неполного перечня документов». А у нее 3 класса образования, многодетная мать!

Она пишет-то с трудом, откуда ей знать, что нужно? Кто ей помог оформить этот пакет правильно? Некоторые жители сразу махали рукой на положенные государством выплаты. В деревне Старошелехово Тайшетского района одинокая женщина мне говорит: «Да что я буду ходить доказывать? У меня документов на дом нет, не оформили в свое время, а сейчас уже поздно. Подлатаю, что есть, и буду жить».

Человеческий подход в моем понимании — это индивидуальная работа с каждым. Например, положена бабушке выплата на капитальный ремонт. А ей 94 года! Ну что она одна сможет сделать?

Только попасться на удочку мошенников.

А муниципалитет отписался — деньги получены, дальше нас не волнует. У нас такая в деревне Соляная Мария Цедрик, труженица тыла. Мы к ней случайно попали, адресом ошиблись. Она плачет, кому, говорит, деньги бы отдать, чтобы «венцовые балки» (лежат в основании деревянного дома) поменяли. Наши парни ей за несколько дней сделали все.

Поменяли венцовые, утеплили. А деньги, говорим, бабушка, потратьте на что-нибудь более нужное.

Затопления с человеческими жертвами происходили летом 2019 года в Иркутской области. Жители Тулуна, Уйгата, Кривуши, Красноозерского, Красного Октября и Евдокимовского были эвакуированы. В зону подтопления попали Нижнеудинский, Черемховский, Тулунский, Шелеховский, Слюдянский, Зиминский районы. 35 млрд руб. превысила общая сумма ущерба, в т. ч.: более 20 млрд – ущерб инфраструктурным объектам и административным зданиям около 11 млрд – ущерб из-за утраты жилья 2600 человек эвакуировали из зон подтопления 25 человек погибло 10 890 жилых домов во время двух наводнений в Иркутской области были подтоплены, из них половина снесена полностью.

ССТ: Чего не хватало местным администрациям, чтобы поддержать своих земляков?

И. К.: При правильном положении дел документы должны готовиться очень быстро, муниципалитет должен вести учет, какие дома идут на капитальный ремонт, а какие на отселение с выдачей сертификата. Для того чтобы было понимание, кто из жителей уже получил помощь, кто в процессе, у кого проблемы и нужно «подтолкнуть». Биться нужно за своих людей. Иначе, какой ты глава? Но в тех населенных пунктах, где мы работали, никто таких реестров не вел. Главы поселковых администраций — это ведь те же жители деревни, их компетенции часто оставляли желать лучшего. Знания, как действовать в экстремальной ситуации, были у единиц.

Да, мы встречали глав поселений, которые переживали за свое население, бились за него и действительно не спали ночами.

И у них к октябрю–ноябрю ситуация выправилась. Но были и те, кто буквально бросал односельчан на произвол судьбы. «Поезжайте, куда хотите, и сами восстанавливайте свои права. А не привезете бумажку, мы для вас ничего сделать не можем, иначе это будет превышением полномочий», — мы встречали такие отписки.

ССТ: Как складывались ваши отношения с властью?

И. К.: Первый список, с которым мы обратились к региональным властям, включал примерно 300 человек, остро нуждающихся в помощи. Тогда во главе региона был Сергей Левченко. Он даже не стал забирать у нас список, заявив, что лучше многих знает о том, какие проблемы есть.

Поставив политику на первое место, он забыл о людях. В населенных пунктах мы спрашивали жителей: «А губернатор приезжал к вам?». И чем отдаленнее была деревня или село, тем чаще мы слышали ответ «нет». Некоторые даже не знали, как он выглядит.

С назначением И. Кобзева ситуация в корне поменялась. Буквально в течение первой недели его работы в должности мы передали ему список первоочередников, ситуация по которым была просто патовой. По каждому он включился лично.

ССТ: После наводнения прошло уже два года. Все проблемы удалось решить?

И. К.: К сожалению, они еще остаются.

Уже после наводнения серьезную проблему жителям создали грунтовые воды.

В Тулуне и других населенных пунктах у многих до сих пор вода в подпольях стоит, дома разрушаются. Под руководством И. Кобзева была сформирована целая программа по расселению тех домов, которые пострадали в результате воздействия грунтовых вод. Там есть и федеральное финансирование. Кроме того, сейчас в Тулуне достраивают дома в микрорайоне Березовая Роща.

ССТ: Были какие-то системные проблемы, которые Вы видели в Иркутской области?

И. К.: Большинство вопросов было связано с работой межведомственных комиссий, созданных в каждом муниципалитете.

Их задача — принимать решение о судьбе домов: текущий ремонт, капитальный, под снос. Но работали комиссии весьма «своеобразно». В некоторых населенных пунктах были случаи, когда сертификат

получали люди, у которых даже дома не было, только фундамент. А вот тем, у кого дом смыло буквально, зачастую приходилось пройти семь кругов ада, чтобы что-то доказать. Доказывать приходилось через суд. Суды, в свою очередь, отдавали все на откуп межведомственным комиссиям, как уполномоченному органу по 47-му постановлению Правительства РФ.

По федеральному законодательству в такую комиссию должны входить специалисты, которые обладают необходимыми компетенциями, чтобы произвести все необходимые обследования и вынести решение. А по факту они порой состояли из учителей, социальных работников и сотрудников мэрии. В результате к тем в дом не зашли, а к тем зашли, но не осмотрели.

Осмотр часто проходил без технического инвентаря. Возмущенные жители вынуждены были обращаться в независимую экспертизу, тратя последние деньги.

Кроме того, в маленьких населенных пунктах очень большую роль играют межличностные отношения. И глава администрации может просто сказать какому-то жителю: «Ты у меня ничего не получишь».

У нас до сих пор остается много проблем в поселке Октябрьский. Там глава администрации Байков даже решения судов не исполнял. У него, кстати, была чехарда с постановлениями об определении границ затопления. Это основной документ для получения выплат, если дом признан аварийным или подлежащим капитальному ремонту. Мы видели несколько постановлений, в которых то появлялись, то пропадали определенные адреса. И каждое последующее постановление отменяло предыдущее.

В итоге это значительно осложняло работу по получению положенных выплат.

Или другая ситуация: в поселке Гадалей наша юридическая группа собрала порядка 200 заявлений от людей по самым разным проблемам. Глава местной администрации должен ответить на них в 30-дневный срок. Но когда мы через полтора месяца спросили у Виктора Сафонова, что произошло с заявлениями, он их вынул из стола и сказал: «Да вот они, все тут». То есть он ничего с ними не сделал!

ССТ: Разве такие главы администраций не будут нести никакой ответственности?

И. К.: Мы не карающий и не надзорный орган, а общественная организация. Мы про помощь, которую можем оказать и оказываем.

Юристы из «Молодежки ОНФ», которые работали в Тулуне и других населен-

ных пунктах, — студенты или недавние выпускники юридических вузов. Мы сформировали собственную базу данных о проблемах жителей. Первоначально в ней было около 1,5 тыс. человек, сегодня осталось человек 70, и решение каждого вопроса находится на личном контроле губернатора.

ССТ: Какие уроки можно вынести из этой ситуации?

И. К.: Законы не всегда могут полностью отразить разнообразие местной ситуации так, чтобы все было и законно, но и по совести. Очевидно, местным властям необходимо учиться работать в чрезвычайных ситуациях. Тренироваться, если хотите, чтобы в реальных условиях знать, что и как делать.

Если отдельно взятый глава поселка или деревни не хочет чего-то делать, он найдет для этого тысячу бюрократических предлогов. А доверие людей пропадает ко всей вертикали власти, жители не разделяют чиновников и депутатов на муниципальных, региональных и федеральных: только помог или нет.

ССТ: Что принес этот опыт команде «Молодежки ОНФ»?

И. К.: Ребята, прежде всего, очень выросли и научились отстаивать интересы людей, потому что это правильно. Они увидели своими глазами много несправедливости, горя и боли. Пропустили через себя, научились сопереживать и разделять ответственность. Если мы беремся помочь, значит на полдороге уже не бросим проблему или человека. Это важно.

Мы готовы собрать наши команды за сутки: сначала — адресная помощь, потом юристы, психологи, строители. Вырос уровень профессионализма. Теперь мы можем работать в любой зоне ЧС. У нас есть четкий алгоритм и собственный наработанный опыт.

Читать статью в pdf формате