РНПК: СИТУАЦИЯ МЕНЯЕТСЯ

В 2022–2023 годах роль РНПК на рынке перестрахования трудно переоценить. Однако тревожная тенденция и конкретная статистика страховых случаев требуют серьезного изменения подходов к оценке рисков и ценообразованию. Об этом в своем интервью рассказала Президент — Председатель Правления АО РНПК, Наталья Карпова.

ССТ: Как изменилась картина участия РНПК на рынке перестрахования за по­следние два года?

Наталья Карпова: Рынок перестра­хования делится на два сегмента. Пер­вый — рынок входящего или принятого перестрахования, т.е. премии, принятые российскими перестраховщиками. Вто­рой — исходящего или переданного перестрахования, т.е. премии, переданные российскими страховщиками. До 2022 года по объемам эти сегменты существенно различались, так как львиная доля российских рисков перестраховывалась за рубежом. С 2022 года эти сегменты замкнулись в пределах РФ, так что рынок российского входящего перестрахования в 2022 году резко вырос, за счет практи­чески полного закрытия перестрахования за рубежом.

По нашим оценкам с учетом корректи­ровок входящего перестрахования доля РНПК на рынке РФ выросла в 2023 году с 78 % до 81 %.

ССТ: Какие итоги можно подвести по исходящему перестрахованию?

Н. К.: По нашим оценкам рынок исхо­дящего перестрахования в 2022 году упал почти на треть, а в 2023 году частично восстановился на 13 %. Такое значительное сокращение исходящего перестрахова­ния в 2022 году во многом объясняется политикой РНПК, которая позволяет наполнять непропорциональные обли­гаторные договоры рисками, которые до 2022 года или полностью перестраховы­вались факультативно, или их размещение в облигаторные договоры ограничивалось (преимущественно факультативное раз­мещение). В результате ответственность страховых компаний за небольшие убытки увеличилась, но существенно уменьшилась стоимость перестрахования.

Доля, приходящаяся на зарубежное перестрахование, резко упала — с 72 % в 2021 году до 4 % в 2022 году. Основны­ми зарубежными партнерами по данным статистики являются Германия, Китай, Беларусь, Индия, Мальта. Даже в США премии начисляются, хотя и в объемах, сравнимых с Узбекистаном. Присутствие недружественных стран можно объяснить начислениями и зачетами обязательств по договорам прошлых периодов.

В целом можно сказать, что зарубежные рынки фактически закрыты. И, несмотря на поиски альтернатив, по нашим оценкам доля зарубежных размещений скорее пада­ет, чем растет.

ССТ: Почему так важно выделить долю РНПК на рынке?

Н. К.: РНПК — это конечный перестра­ховщик, который обеспечивает основной объем выплат по крупным убыткам всего российского рынка. Кто-то утверждает, что доля РНПК близка к 100 %, однако в реальности это не так. Наша доля во вхо­дящем страховании составляет более 80%, но посчитать ее достоверно невозможно. Важно отметить, что доля в премии далеко не всегда отражает долю в риске. Чем боль­ше размер риска, тем больше доля РНПК в крупных убытках.

ТРИ ФАКТОРА, СУЩЕСТВЕННО ПОВЛИЯВШИХ НА АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ 2021–2023 ГГ.

1. В 2022 году РНПК приняла много договоров старых периодов, которые российские страховые компании передали после их расторжения западными партнерами — так называемые «хвосты». Такие договоры нельзя брать в расчет при сравнении разных периодов, так как это однократное особое событие.
2. В 2023 году значительно изменилась методология формирования статистической отчетности, в связи с чем показатели 2023 года без корректировок несравнимы с данными предыдущих годов. Экспертная оценка возможных отклонений по отдельной компании — до 10 %.
3. В 2022 году активно заработал пул ОСАГО. РНПК в нем не участвует, и этот сегмент мы не учитываем при анализе рынка.

РНПК рассматривается как доминирую­щий игрок на рынке, об этом в последнее время идет много дискуссий. Однако доля внутрироссийского перестрахования растет: доля исходящих премий, прихо­дящихся на российские компании (кроме РПНК), выросла с 16 % в 2022 году до 24 % в 2023 году и превысила показатель 2021 года (19 %). Это говорит о том, что РНПК дает возможность страховщикам передавать риски напрямую между собой. Важно учитывать, что, принимая риск на входящее перестрахование, как правило факультативно, страховая компания прак­тически полностью передает исходящее перестрахование в облигаторный договор в РПНК. Премия по облигаторному дого­вору существенно меньше принятой пре­мии по факультативному перестрахованию за счет непропорциональной структуры облигаторного договора.

В 2022–2023 годах РНПК был принят весь портфель имеющихся на российском страховом рынке рисков, без изменения условий перестрахования как по цене, так и по покрытию. При этом у нас отсутству­ет возможность дальнейшей ретроцессии «избыточного» риска в отличие от стра­ховщиков или международных перестра­ховщиков.

Бытует мнение, что мы должны зара­батывать хорошую прибыль, так как нам отдали «фактически весь рынок». Но это не безусловное благо, а, в первую очередь, обязанность. До 2022 года все говорили, что в перестраховании огром­ные прибыли. Рынок действительно показывал чуть ли не 50 % доходности. Но напомним, что в 2022 году премии в перестраховании снизились на треть, тогда как с точки зрения убытков такого эффекта мы не почувствовали. Кроме того, надо понимать, что перестрахо­вание — всегда долгосрочная история. Перестраховщику нужно накапливать резервы, чтобы потом «в неудачный год» выплачивать. И чем более несбалансиро­ван портфель, тем сильнее будет влияние этих «неудач».

Результаты последних двух лет нагляд­но демонстрируют серьезные изменения внешней среды, рост тяжести и частоты крупных убытков. Наблюдается диспро­порция финансовых результатов рынка и РНПК по портфелю корпоративного имущественного перестрахования: за счет разницы между прямой премией и пре­мией, передаваемой в перестрахование, а также передачи большей части риска в РНПК. В 2023 году технические результа­ты страховщиков очень хорошие (средний RоE ~23 %), а результат РНПК по пере­страхованию — отрицательный.

ССТ: Сейчас этот год настал?

Н. К.: Очень важно понять — это дей­ствительно просто неудачный год, или это системное изменение. Мы изучили стати­стику нескольких лет и пришли к выводу, что частота и тяжесть страховых событий существенным образом выросла, причем именно по крупным убыткам. Детали того, как происходили страховые случаи, свидетельствуют о системных изменениях, в первую очередь, в поведении страховате­лей. Появились новые риски, усугубились старые. Мы можем с достаточной степенью уверенности сказать, что мы находимся в новой реальности.

Бытует мнение, что мы должны зарабатывать хорошую прибыль, так как нам отдали «фактически весь рынок». Но это не безусловное благо, а, в первую очередь, обязанность. До 2022 года все говорили, что в перестраховании огромные прибыли.

Частью рисков мы можем управлять, то есть выявлять, лимитировать, исклю­чать, принимать за определенную цену. Например, проводить предстраховую ин­женерную экспертизу на предмет техноло­гической безопасности, управлять рисками диверсии и всевозможными рисками, связанными с наймом мигрантов на базе общего анализа рисков безопасности и ан­тифрода на уровне служб безопасности предприятий. Также возможно изменение полисных условий (введение оговорок, исключений и лимитов) и корректировка цены риска и премии по портфелю.

Однако есть «пограничные риски» — мошенничество, скрытая диверсия, невозможность замены оборудования и др., которые очень трудно выявлять и удерживать. На их ограничение будут работать только общее снижение лимитов по полису, либо повышение цены по всему портфелю.

Если тенденции останутся прежними, то есть, рост частоты и тяжести страховых случаев продолжится, нам нужно будет существенным образом менять ценообра­зование.

ССТ: Повышение цены неизбежно?

Н. К.: Мы будем стараться заходить через предстраховую экспертизу, через оговорки, а не через рост цены. Однако нам придется этим заниматься в любом случае.

Наша задача — не предоставить дешевую емкость, а предоставить ее в принципе на разумных рыночных условиях. В переходный период это действительно нужно было сделать по старой цене. Но ситуация меняется.

Некоторые считают, что РНПК может работать в минус или в ноль. Это не так. РНПК стала инфраструктурной организа­цией и от нашей успешной деятельности зависит здоровье всего страхового рынка. Финансовая стабильность РНПК гаранти­рует финансовую стабильность отрасли. Если мы не обеспечим максимальную сба­лансированность портфеля, то рано или поздно получим убыток, а материнская гарантия не бесконечна.

Наша задача — не предоставить дешевую емкость, а предоставить ее в принципе на разумных рыночных условиях. В пере­ходный период это действительно нужно было сделать по старой цене. Но ситуация меняется, и, исходя из новой реальности, мы должны принимать определенные меры. 2024 год будет посвящен тому, что­бы перенастроить процесс предстраховой экспертизы, экспертизы безопасности, ввести новые оговорки, требования и ре­комендации.

ССТ: Как такие изменения могут быть приняты страховщиками?

Н. К.: Любые наши предложения воспри­нимаются рынком сложно. Многие стра­ховщики готовы брать клиента на любых условиях, потому что большую часть риска они передадут нам. Им важнее их коммер­ческий результат, чтобы клиент был дово­лен договором. Клиент, безусловно, будет доволен договором, если к нему не предъ­являются требования по контролю рисков, а стоимость договора минимальна. Но частота крупных убытков РНПК увеличи­лась в четыре раза. Мы не можем на это смотреть спокойно.

Сегодня мы мягко, но настоятельно убеждаем коллег, что другого пути не бу­дет. Говорим о том, что изменения в под­ходах к оценке риска обязательно будут, но мы предупреждаем участников рынка заранее. Мы проводим согласования с рынком, даем страховщикам время на об­ратную связь. Затем, получая их предложе­ния, анализируем, вносим корректировки в свою позицию и только потом запускаем изменения.