• 16 марта, 2025
  • 56

Стоять на своих ногах

Бахашалиев Анар

Исполнительный директор АО «СОГАЗ»

Стоять на своих ногах

До 2022 года страховой бизнес передавал риски за рубеж. Стимул к управлению качеством риска у страхователя в такой ситуации не формируется. Сегодня важно, чтобы российский страховой рынок воспользовался возможностью построить нормальную систему по повышению качества риска и научился жить самостоятельно, считает исполнительный директор АО «СОГАЗ» Анар Бахашалиев.

ССТ: Какие проблемы можно сейчас выделить на рынке перестрахования?

Анар Бахшалиев: В 2022 году меж­дународные перестраховщики покинули российский страховой рынок. Выпавшие перестраховоч­ные емкости при поддержке Банка России были замещены Российской Национальной Перестраховочной Компанией (РНПК), которая стала и является по сей день безальтерна­тивным перестраховщиком. Безус­ловно, РНПК играет ключевую роль в обеспечении финансовой устой­чивости страхового рынка и защите финансовых интересов страховате­лей. При этом, если мы говорим о долгосрочных планах развития отрасли, важно стимулировать и создание альтернативных перестраховочных емкостей.

Альтернативных перестраховщиков на российском рынке много — это все компании, которые имеют соответствующую лицензию. Они могут принимать риски. Но меры, стимулирующие страховщика удер­живать больше риска на себе и тем самым разви­вать рынок перестрахования, в нашем понимании, немного запаздывают.

ССТ: Чем обусловлена потребность рынка в альтерна­тивном перестраховании? Объемов РНПК не хватает?

А. Б.: Модель, по которой сейчас живет рынок, унаследована от западного перестрахования.

Большая часть договоров на рынке перестрахования перестраховывается облигаторными договорами перестра­хования, это портфельное перестрахо­вание. Страховщик участвует только в нижнем слое этой программы, перестраховывая все, что выше соб­ственного удержания, в РНПК. Но то, что работало для западных перестра­ховщиков, неэффективно в текущих условиях.

Статистика рынка перестрахо­вания за последние 18 лет (с 2005 по 2022 год) показала, что средний уровень выплат за год не превышает 35 %. То есть, почти 1,3 трлн руб. ушло на международные рынки, а вернулось оттуда в качестве страховых выплат почти 450 млрд. Таким образом, для западных перестраховщиков Россия была очень выгодным рынком.

Прежде всего, международный биз­нес решал задачу зайти на российский рынок, где маржа была выше, чем на Западе. Три крупнейших западных перестраховщика конкурировали между собой и «раздавали свой капи­тал», которого было в избытке, без какого-то жесткого и прозрачного со­отношения: сколько риска удерживает сам страховщик, а сколько передано в перестрахование. Компания могла купить емкость в 5 млрд руб., удержи­вая на себе 30 млн и являясь, факти­чески, не настоящим страховщиком, а «агентом», транслирующим риск в перестрахование.

ССТ: Почему это так важно?

А. Б.: Дело в том, что чем больший объем риска держит на себе стра­ховщик, тем больше он беспокоится об убытке, думает о качестве риска, ин­вестирует в риск-инженерные центры, в институт андеррайтинга, в процесс урегулирования убытков, в экспертизу и т. д. Чем меньше собственное удер­жание, тем легче страховщику прини­мать решения, тем меньше сложных диалогов с клиентом о качестве рисков. Поэтому до сих пор говорят, что любой склад всегда найдет себе страховщика и не останется без покрытия — даже с нарушениями, с недостаточным каче­ством риска.

ССТ: Сейчас есть идеальная ситуация, когда все риски можно передать РНПК. Что здесь плохого для страховщика?

А. Б.: Невозможно вечно переклады­вать убытки в облигаторный договор. При таких условиях от года к году он будет дорожать, будут ограничи­ваться условия перестрахования. Это краткосрочная стратегия.

Экономический интерес серьезной страховой компании — удерживать на себе больше риска, но при этом заботиться о его качестве. Если стра­ховщик планирует свою стратегию на много лет вперед, то он понимает, что инвестиции в рискозащищенность объектов и в повышение собственного удержания, а также удешевление стои­мости облигаторной защиты являются более экономически оправданны­ми. Здесь важна совместная работа с клиентом, которая в конечном итоге выгодна обеим сторонам: страховая компания берет на себя прозрачный и понятный риск, а клиент получает объективный тариф и качественную риск-экспертизу.

Например, СОГАЗ каждый год уве­личивает размер риска, оставляемого на собственном удержании, и размер риска, принимаемого на себя в пере­страхование. Мы уже увеличили свое собственное удержание на 25–30 %. И в прошлом году СОГАЗ создал до­чернее общество –«Новую перестра­ховочную компанию».

Международный бизнес решал задачу зайти на российский рынок, где маржа была выше, чем на Западе

ССТ: Чем чревата сложившаяся в пе­рестраховании ситуация?

А. Б.: Возьмем проблему складов. Еще в 2014 году международные пере­страховщики, которые обслуживали Россию, собирали большие консилиу­мы по поводу складской отрасли. Все знают, что в целом для страховщиков она убыточна. Все знают, что нельзя страховать без автоматической по­жарной системы пожаротушения, что нужен внутренний пожарный водо­провод, нужно определенное количе­ство огнетушителей. Но страховщики, имея возможность переложить риски на западные облигаторы, проявля­ют, я бы сказал, авантюрный подход и не смотрят на качество принимаемо­го риска, ведь платить за возможный убыток им придется в минимальном объеме.

Когда к такому клиенту приходит предложение от серьезного страхов­щика с инженерным центром, с оцен­кой риска и замечаниями по безо­пасности, то у клиента возникает желание уйти к страховщику, который и тариф дешевле даст, и с безопасно­стью «не напрягает». Стимул к управ­лению качеством риска у страхователя в такой ситуации не формируется.

СОГАЗ на протяжении многих лет вел консервативную политику в области андеррайтинга по складам и торговым центрам. Мы требовали от объектов большей рискозащищенности и не имеем большого портфеля в этом сегменте имущественного страхования сознатель­но. Но каждый день мы видим, как объекты, где, в нашем понимании, нужно работать над качеством риска, уходят к другим страховщикам.

ССТ: Но единый перестраховочный центр видит общую картину рынка, понимает убыточность его различных сегментов, может определять критерии ка­чества риска, вводить стандарты и др. Такой порядок будет дисциплинировать страховщика и клиента, ведь условие по качеству риска будут для всех компаний одинаковые. Разве нет?

А. Б.: РНПК, действительно, заинтересована повы­шать качество риска — это очень хорошо. Но есть тонкая грань между построением системы повыше­ния качества риска и регулированием с надзором. РНПК не может, как западные страховщики, «раз­давать капитал» без оглядки на стоимость риска. Поэтому идет по пути введения ограничений.

Например, когда начались крупные убытки по скла­дам и торговым центрам, появилась первая редакция таких оговорок, они частично перекладывают риск пожара на страхователя. Нарушение норм и правил пожарной безопасности по новым оговоркам может привести к отказу в выплате, так как значительная часть убытков происходит по вине работников стра­хователя.

Однако введение оговорок не стимулирует страхов­щика увеличивать собственное удержание, скорее, оно ограничивает страховой продукт, ведь эти ого­ворки транслируются в прямые договоры страхо­вания. Конечно, в части улучшения качества риска мы поддерживаем деятельность РНПК, и одновре­менно предлагаем решения для стимулирования развития внутреннего рынка перестрахования.

ССТ: Но ведь динамика рынка пока не посылает тревожных сигналов?

А. Б.: На страховом рынке активно растут виды страхования, которые не формируют рынок пере­страхования: розничное страхование, страхование жизни. В корпоративном сегменте — самом значи­мом для экономики и для рынка — особого роста в последние годы нет.

Да, страхование имущества юрлиц в силу того, что частотность страховых случаев невелика, растет даже сейчас, но только вследствие переоценки стоимости имущественных фондов и активов. То есть, страховая премия получается больше за счет органического роста страховой суммы, но тариф при этом продолжает снижаться.

Получилось так, что мы заменили свое «страховое производство» запад­ным. Теперь мы должны развивать свое импортозамещение, в том числе в перестраховании. Резервы и ресурсы у страховщиков на увеличение соб­ственного удержания есть.

ССТ: Почему СОГАЗ так обеспокоен качеством риска для всего рынка?

А. Б.: Логика очень простая. Если компания держит на себе много потенциальных убытков, ее не нужно уговаривать лучше к ним готовиться. Страховщик рискует своим капита­лом. Чем больше капитала ты кла­дешь на риск, тем более активно твое взаимодействие с клиентом по поводу качества его активов.

Как показывает западная практика — а ей уже больше сотни лет — страховые компании могут строить свою дея­тельность по модели существенного удержания риска, который они прини­мают на себя. Российский страховой рынок такую модель не использует. Страховщики нацелены на начисления и долю рынка. Текущая экономическая ситуация не способствует развитию квалификации страховщика в области андеррайтинга, потому что большую часть убытка можно компенсировать инвестиционным доходом от повы­шенных процентных ставок. Но так будет не всегда, и в долгосрочной пер­спективе выиграет тот, кто будет более устойчивым и подготовленным.

ССТ: Как же перестроить модель?

А. Б.: Наши основные предложения связаны с тем, чтобы мы — и СОГАЗ, и другие страховщики — повышали ответственность, больше брали на соб­ственное удержание. Чтобы россий­ские страховщики держали столько риска, сколько позволяют нормативы регулирования.

Кстати, сейчас собственное удер­жание не регулируется, и является больше принятой практикой, нежели законом, но всегда эта цифра меньше, чем то, что компании могут себе позво­лить. Компании остаются привержены той модели, когда более 95 % риска отдавалось перестраховщику.

Ряд мероприятий, по которым мы да­вали предложения, уже реализованы с 1 января 2025 года в отношении иму­щества юридических лиц и строитель­но-монтажных рисков. С точки зрения перестрахования — это основной объ­ем премий, который приходится к пе­рестрахованию на российском рынке. Вводятся требования к соотношению собственного удержания и облигатор­ной емкости, которую компания может получить.

Таким образом, появляется правило о минимальном соотношении приори­тета с емкостью, которую дает РНПК. Страховщик может брать на собствен­ное удержание больше, но меньше он взять не сможет. Если страхов­щик хочет иметь емкость 20 млрд, то он не может на себе удерживать 50 млн руб.

СОГАЗ предлагал с 1 января расши­рить правило и на другие виды стра­хования, в том числе на грузы, море, авиацию. То есть, по всем основным видам, где есть облигаторы, нужно внедрить это правило, кроме междуна­родных видов, где требуются большие лимиты в соответствии с международ­ными конвенциями. РНПК приняла решение распространить с 1 апреля 2025 года такую практику на другие виды страхования — грузы, средства морского транспорта и др.

Страховщик может брать на собственное удержа­ние больше, но меньше он взять не сможет. Если страховщик хочет иметь емкость 20 млрд, то он не может на себе удер­живать 50 млн руб.

ССТ: Как дальше должны развиваться события?

А. Б.: Дальше нужно планомерно уста­навливать требования к минималь­ному удержанию относительно риска. Возможно, у каких-то страховщиков возникнет проблема с докапитали­зацией. Но мы видим, что по итогам 2024 года страховщики повторят свои показатели по прибыли. Может быть, рынок сработает даже лучше. Возмож­но, кто-то примет реше­ние за счет этой прибы­ли докапитализировать компанию. Поэтому внедрение таких требо­ваний через РНПК было бы страховому рынку очень полезно.

Таким образом, если каждый страховщик будет удерживать на себе адекватный объем риска и заботиться о его качестве, с убыточностью и с та­рифами для клиента ситуация будет гораздо лучше. Стоимость перестрахо­вания будет снижаться.

ССТ: Что сегодня самое важное для российского рынка перестрахования?

А. Б.: Важно, чтобы мы воспользова­лись возможностью построить надеж­ную систему по повышению качества риска. Чтобы российский страховой рынок научился жить самостоятельно в отношении большинства принимае­мых рисков. Мы не должны работать в качестве «агента», который почти весь риск передает в перестрахование. Западные перестраховщики после введения санкций не исполнили своих обязательств на очень большие суммы. Мы не должны допустить повторения такой ситуации. Нужно научиться стоять на своих ногах.

Похожие статьи

Как просчитать катастрофу

Как просчитать катастрофу

Российская Национальная Перестраховочная Компания (РНПК) — основной держатель всех российских крупных страховых рисков — разработала собственные модели оценки вероятных экономических последствий…
Аналитика: выплаты страхового рынка за 5 лет

Аналитика: выплаты страхового рынка за 5 лет

В анализе рассматриваются динамика и объем выплат страховщиков в разных сегментах страхового рынка, а также факторы, которые на них влияют.
Убытки взяли курс на цифровизацию

Убытки взяли курс на цифровизацию

Скорость и качество урегулирования являются конкурентными преимуществами в эпоху цифровой трансформации. Руководитель блока урегулирования убытков ПАО СК «Росгосстрах» Арман Гаспарян рассказал…