ОЦЕНКА РИСКОВ БЕЗ ФОРМАЛИЗМА, НО КАК МОЖНО РАНЬШЕ

Фундамент управления рисками закладывается на подготовительном этапе проекта. Это означает, что риск- инженеры и страховщики должны привлекаться к оценке проекта в самом начале. Бизнес начинает постепенно осознавать пользу такого подхода, убеждены руководитель Инженерного центра РНПК Алексей Сонин и начальник управления перестрахования СМР, буровых и оффшорных рисков РНПК Алексей Гусев.

ССТ: Для начала давайте дадим опреде­ление, что такое строительно-монтажные риски или СМР?

А. Гусев: Строго говоря, классическая расшифровка аббревиатуры СМР — стро­ительно-монтажные работы. Однако в профессиональном страховом сообще­стве под СМР также понимают как строи­тельно-монтажные риски. С точки зрения страхования база покрытия СМР — «все риски», под которыми понимаются все воз­можные случаи нанесения имущественного ущерба объекту строительно-монтажных работ, которые могут произойти во время самих этих работ. Такие риски определяют­ся самыми разными факторами — природ­ными, техногенными и человеческим.

ССТ: Большие ли сейчас убытки в этой сфере?

А. Г.: За последние три года произошел ряд негативных событий, в том числе на стра­тегических для нашей страны стройках. По предварительным оценкам — это десятки миллиардов рублей убытков. Самые круп­ные убытки произошли в нефтегазовой и энергогенерирующей отраслях, на слож­ных, зачастую уникальных технологических установках. Это как раз те случаи, когда тех­ногенная причина и человеческий фактор тесно переплетены. К тому же в нефтепе­реработке, нефтехимии, электроэнергетике в производственных циклах используются горючие вещества, что при авариях зача­стую приводит к масштабным пожарам.

Поэтому сегодня мы хотим подчеркнуть важность превентивного привлечения страховщиков к оценке возможных рисков при проектировании сложных и уникаль­ных производственных объектов, техни­ческие решения по которым формируются под конкретное предприятие. Именно эта исключительность накладывает отпечаток на реализацию наиболее разрушитель­ных и негативных сценариев: повышается вероятность ошибок, возникших в ходе проектирования или монтажа, что может привести к серьезным убыткам.

ССТ: Как можно снизить вероятность реализации крупных убытков и что здесь зависит от страховщиков?

А. Сонин: Инженер рассматривает техническую составляющую риска. На­пример, если ввиду отсутствия того или иного элемента произойдет пожар, который распространится на определенной площади и повлечет за собой порчу или уничтоже­ние оборудования, инженер дает стоимост­ную оценку такого ущерба.

Андеррайтер дает оценку риска, исходя из своего опыта и знаний о рыночных прак­тиках: сопоставляет конкретный проект с другими, оценивает, насколько часто про­исходят страховые случаи на таких объек­тах и какие меры могут быть приняты.

В некоторых случаях низкая инженерная оценка риска может быть компенсирова­на ограничивающей покрытие оговоркой, которую вводит андеррайтер, например, «в отсутствие системы пожаротушения ущерб, прямо или косвенно связанный с пожаром и (или) взрывом не подлежит возмещению».

ССТ: На каком этапе должен привле­каться к проекту страховщик?

А. Г.: У любого проекта есть жизненный цикл: подготовительная, строительно-мон­тажная, эксплуатационная фазы. Фундамент управления рисками закладывается на под­готовительном этапе проекта. В идеале привлечение риск-менеджеров предприятия, страховщика и перестраховщика должно происходить на этапе проектирования объекта. Это нужно для профессиональной оценки наиболее опасных с точки зрения риск-защищенности аспектов проекта.

Необходимо сразу проработать меры по минимизации соответствующих рисков. Потому как если риски начнут всплывать уже в процессе строительно-монтажных работ, то изменить проект будет затруд­нительно или невозможно. Часто наши риск-инженеры выявляют на объекте зоны повышенного риска, но в ответ на свои замечания слышат, что проект прошел Глав­госэкспертизу и изменению не подлежит.

ССТ: Но каким образом проект мог пройти Главгосэкспертизу, если в нем остались зоны повышенного риска?

А. С.: Нормативы в области пожарной или промышленной безопасности в нашей стране менее жесткие, чем, скажем, на За­паде. У нас есть примеры, когда именно такие решения, полностью соответствую­щие требованиям стандартов Российской Федерации, приводили к большим убыткам. Зачастую любое изменение проекта приво­дит к его удорожанию, а оснований, в том числе законодательных, чтобы вернуть его на доработку, у нас нет. Следовательно, проект не дорабатывается.

Разница в подходах не означает, что наши нормы плохие. С точки зрения морали они даже более гуманны, так как ориентирова­ны на спасение людей. У нас главное, чтобы люди успели покинуть помещение. Прио­ритет международной практики — сохра­нить как можно больше неповрежденного имущества.

Хочу сразу отметить, что одно другому не противоречит. Но это несет дополни­тельные затраты на стадии проектирования систем предупредительных мер. Именно поэтому страховщиков нужно привлекать к проекту на этапе его проектирования, чтобы не нужны были дополнительные за­траты на изменение проекта при вскрытии неучтенных рисков.

ССТ: Возможно, для этого нужно изме­нить действующее законодательство?

А. С.: Риск-защищенность — очень тонкая материя, и здесь нужно исходить из чувства самосохранения, а не из фор­мальной позиции. Стоит отметить, что сам процесс участия страховщиков в проектах эволюционный, революция здесь вредна. Запрос на такую вовлеченность должен исходить не только от страхового сообще­ства, но и от риск-менеджеров компаний, страхующих свои риски.

ССТ: А если чувство самосохранения пока не развито, то как наличие зон по­вышенного риска на объекте отразится на страховом договоре?

А. Г.: В Гражданском кодексе закреплено такое понятие как изменение степени риска, поэтому в договор страхования добавляют соответствующие оговорки. Они очень четко указывают на то, что именно являет­ся изменением степени риска. Эти оговорки говорят и о том, что в момент принятия объекта на страхование страховщик надле­жащим образом его изучил и зафиксировал то состояние, в котором объект находится.

Представитель страховщика на объекте может наблюдать ухудшение степени защи­щенности объекта. Например, при строи­тельстве используются не те марки бетона или хранение уникального оборудования осуществляется без должной организации пожарной безопасности. Если мы видим увеличение степени риска, то, согласно действующему законодательству, страхов­щик может потребовать изменить условия страхования. По сути, ГК РФ разрешает нам только повысить страховую премию. Если страхователь отказывается от уплаты повы­шенной премии, то страховщик, согласно ГК, может расторгнуть договор.

Безусловно, страховщики всегда стара­ются вести диалог с клиентом и совместно находить решения, снижающие степень риска на объекте. Если же страховой случай происходит, когда рекомендации страхов­щика не выполнены, например, происходит пожар на складе, где должна быть система пожаротушения, а на самом деле ее там не было, мы после выдачи соответству­ющих рекомендаций стремимся прямо прописать, что ущерб от соответствующего события не подлежит возмещению.

ССТ: Каким может быть выход из подоб­ной ситуации?

А. С.: Если в проекте используются деньги из государственного бюджета, что-либо изменить достаточно сложно. Однако если проект осуществляется за счет средств частных инвесторов, многие из них охотно прислушиваются к тому, что им говорят риск-менеджеры и страховщики. Часто такие инвесторы готовы включать в проект дополнительные нормы безопасности, несмотря на их затратность.

В мире существует очень хорошая прак­тика: крупные корпорации при проекти­ровании нового предприятия направляют проектную документацию в свою страхо­вую компанию. Таким образом, страховая компания еще на стадии проектирования дает рекомендации по улучшению риск-за­щищенности объекта.

ССТ: Как внедрить такую практику в России?

А. Г.: В последнее время многие россий­ские компании считают важным и создают подразделения риск-менеджмента. Думаю, мы наблюдаем сейчас процесс проникнове­ния культуры риск-менеджмента и стра­хования в массы. Но нужна длительная просветительская работа, чтобы и страхо­вое сообщество, и риск-инженеры начали участвовать в проекте с самого начала.

Это — наше будущее.