СТРАХОВАНИЕ НАДЕЖДЫ

Изменившиеся экономические условия диктуют новые подходы, в том числе — к страхованию от задержки сдачи строящегося объекта в эксплуатацию (DSU). Проблемы этого вида страхования находятся сегодня в фокусе внимания инвесторов, страхователей и страховщиков. Начальник управления перестрахования строительно-монтажных, буровых и оффшорных рисков РНПК Алексей Гусев рассказал в своем интервью, почему сегодня рынок находится в точке, где недопустим «местечковый волюнтаризм».

ССТ: Почему сейчас актуальна тема страхования рисков, связанных с задержкой ввода в эксплуатацию объектов?

Алексей Гусев: Инвестиционные проекты, которые в настоящее время осуществляют­ся в России, в основном, финансируются государством и банками с государствен­ным участием: ВЭБ, ВТБ, Газпромбанк, Сбербанк и др. Эти банки трепетно отно­сятся к вопросам страхования, и условия о наличии страхования от задержки сдачи строящегося объекта в эксплуатацию (DSU) являются обязательными. Ранее столь жестких требований не было, но их мотивация понятна.

ССТ: Если есть требования банка о не­обходимости страхования, то клиент за­ключает договор со страховщиком. В чем же проблема?

А. Г.: Риск задержки сдачи объекта в эксплуатацию не страхуется без строи­тельно-монтажных рисков — СМР. Триг­гером страхуемой задержки ввода объекта в эксплуатацию должен выступать именно страховой случай по СМР. DSU не работает в случаях, связанных с проблемами фи­нансирования, непоставкой оборудования и др. Например, если площадка готова, а оборудование не поставлено, то это не страховой случай.

Но рассмотрим иную ситуацию. Эксклю­зивное импортное оборудование, допу­стим, западноевропейского производства, закуплено и доставлено в условиях менее жесткого, чем сейчас, санкционного режи­ма, но уничтожено в результате аварии при пусконаладочных работах. Приобрести его заново невозможно. Поиск отечественных аналогов или аналогов, которые произво­дятся в дружественных странах, приводит к серьезному усложнению логистической составляющей. Соответственно, задерж­ка ввода в эксплуатацию увеличивается по сравнению с ситуацией, когда надле­жащее оборудование приобреталось бы у изначального поставщика или произво­дителя.

Таким образом, ситуация включает в себя как классически нестрахуемые, так и страхуемые задержки. Это одна из клю­чевых современных проблем, из-за ко­торой данный вид страхования попадает в фокус особого внимания страховщика и перестраховщика.

ССТ: Страховщики более пристально смотрят на эти риски?

А. Г.: Сейчас мы находимся в начальной точке пути формирования модели пере­страхования DSU в новых реалиях. Прора­батываются и обсуждаются самые разные варианты, которые позволят страховщи­кам разумно снизить экспозицию риска, и в то же время не брать на себя повышен­ных обязательств перед страхователем, ко­торые впоследствии будет затруднительно исполнить. Все должно быть честно: нельзя страховать то, за что ты потом не сможешь заплатить.

ССТ: Какие варианты могут быть пред­ложены?

А. Г.: Первое — это изменение подходов к андеррайтингу и финансовому модели­рованию. Ранее к задержке ввода в эксплу­атацию относились как к экзотическому придатку полиса СМР, разрабатывать особые подходы к этой составляющей было нецелесообразно. Сейчас же она представляется существенным риском, заслуживающим весьма щепетильного отношения. Возникает необходимость внимательного изучения страховщиком финансовых моделей клиентов, в том числе, с привлечением на первых порах сторонних экспертов, например, из ауди­торских компаний.

ССТ: В Вашем примере про поиск замены утраченному оборудованию — страховщик принимает участие в этом процессе?

А. Г.: Это должно быть двустороннее движение, совместная задача страхова­теля, страховщика и РНПК. Мы рассчи­тываем, что страхователи будут открыто обсуждать возможные аналоги в слу­чае гибели основного оборудования. Мы сами всегда уточняем у страхователя, есть ли у него «план Б», если что-то слу­чится с закупленным импортным обору­дованием производства недружественных стран.

На отечественном рынке аналогов сейчас стало больше, однако, к сожалению, они применимы не для всего оборудования. Также в случае выбора отечественного производителя мы всегда можем провести экспертизу на производстве и сделать вы­вод, почему именно этим оборудованием можно заменить зарубежное. В то время как для китайских аналогов сформировать детальное понимание зачастую не пред­ставляется возможным. Хотя, в целом, я не могу сказать ничего плохого об их производстве.

Именно поэтому я отметил важность встречного движения. Сторона, закупаю­щая оборудование в надежде проработать на нем много лет, должна проводить опре­деленные экспертизы. Мы, в свою очередь, тоже должны правильно оценить все воз­можные риски. Инженерный центр у нас есть, человеческие ресурсы позволяют.

Страхуя чистую прибыль, мы страхуем возлагаемые на проект надежды. В этом главное отличие от страхования перерывов производства (BI) в имуществе, где мы уже видим отчетность предприятия за несколько лет, или, если речь идет о новом предприятии, по крайней мере, готовую производственную мощность, способную генерировать доход.

ССТ: РНПК в этом направлении видит зону крупных убытков?

А. Г.: Мы не просто ее видим, мы уже находимся в ней. В конце прошлого года мы получили несколько крупных убытков на этапе пусконаладочных работ. Сумма каждого из них может составить десятки миллиардов рублей. Доля РНПК достаточ­но существенна.

Вызывает тревогу то, что убытки прои­зошли кучно и однотипно, именно в тех условиях, которые мешают урегулиро­ванию убытка и напрямую увеличивают его размер. Я говорил выше о логистике и подобной проблематике.

ССТ: Как еще можно снизить степень риска?

А. Г.: Это всевозможные оговорки к усло­виям страхования, которые ограничивают объем ответственности страховщика. Пер­вую оговорку, которая родилась в момент, когда мы столкнулись с новыми реалиями в 2022 году, мы так и назвали — оговорка об аналогах. Страховщик не будет платить за период простоя, в течение которого не производились активные поиски от­ечественного или дружественного ино­странного аналога оборудования. То есть мы покрываем только те затраты, которые страхователь понес в связи с задержкой в ус­ловиях эффективного поиска и «подгонки» аналога под проект, монтажа отечественного или «дружественного» оборудования.

Есть и другие оговорки, например, огра­ничение периода возмещения. Мы понима­ем, что, чем покрываемый период задерж­ки продолжительнее, тем больше может быть вероятность наложения различных событий из-за задержек по другим при­чинам, и, значит, процесс расследования будет сложнее. Резерв заявленного убытка в таких случаях станет колоссальным. Мы будем стремиться переходить к меньшим периодам возмещения.

ССТ: Планируется ли как-то работать с составом возмещаемых затрат?

А. Г.: Страховая сумма по DSU обычно состоит из чистой прибыли и условно постоянных расходов: аренда, зарплата, на­логи, расходы на обслуживание долга и т. д. Страхуя чистую прибыль, мы страхуем возлагаемые на проект надежды. В этом — главное отличие от страхования перерывов производства (BI) в имуществе, где мы уже видим отчетность предприятия за не­сколько лет или, если речь идет о новом предприятии, по крайней мере, готовую производственную мощность, способную генерировать доход.

При запуске строящего инвестпроекта у нас есть только финансовый план. Даже если финансовые модели обновляются каждый квартал (а именно так должно происходить до сдачи объекта в эксплуата­цию), по прошествии очередного трехме­сячного срока мы можем обнаружить, что финансовая модель изменилась коренным образом. Соответственно, это корректиру­ет размер затрат и чистой прибыли, кото­рую изначально предусматривал проект.

Повторю, что страхование DSU тесно связано со страховым случаем по СМР, за исключением страхования задержек, зависящих от трудностей финансирования проекта. Однако зачастую очень сложно понять, из-за воздействия какого фактора не получена чистая прибыль.

ССТ: Как можно разрешить эту ситуа­цию?

А. Г.: Мир изменился. Делать вид, что мы по-прежнему можем страховать риски DSU на тех же принципах, как делали рань­ше, невозможно.

Диалог на этот счет с банками нам еще только предстоит пройти. В текущей ситуации страхование видится идеальным вариантом хеджирования рисков. Одна­ко мы не можем страховать все риски, закрыв глаза и любой ценой. Возможно, сейчас мы находимся в той точке, когда допустить местечковый волюнтаризм невозможно. Мы открыты для диалога и рассчитываем, что все обсуждения будут проходить на базе взаимного уважения интересов инвесторов, страхователей и страховщиков.

В текущей ситуации страхование видится идеальным вариантом хеджирования рисков. Однако мы не можем страховать все риски, закрыв глаза и любой ценой. Мы открыты для диалога и рассчитываем, что все обсуждения будут проходить на базе взаимного уважения интересов инвесторов, страхователей и страховщиков.